Новое не должно имитировать старое

«Я ходила, смотрела, как уничтожается деревянная архитектура, и не понимала – почему». Когда-то Ксеня Зверева собиралась стать химиком: к тому располагали выигранные олимпиады и семейные корни. Теперь архитектор из Томска живет и работает в Москве, но не забывает о родном городе и следит за его архитектурными проектами.

Ксеня Зверева

У Ксени свое архитектурное бюро в Москве, она ведет воркшопы, участвует в проекте архитекторы.рф и преподает в Софт-культуре.

«Софт-культура — это проект, который учит софту архитекторов, но который не только про софт, как раз-таки не про бездумное его использование. У них есть блог, пишут какие-то актуальные материалы. Не просто как мы используем софт, а как софт влияет на практику. Я являюсь одним из составителей программ и преподавателем, точнее, ведущим образовательного курса», — рассказывает Ксеня.

Проект архитекторы.рф, в котором участвует Ксеня, идет второй год.

«У меня есть знакомые, которые в прошлом году попали в этот проект, закончили, и я решила просто подать заявку. Просто подать, почему бы и нет?!»

Особо ни на что не рассчитывая, Ксеня Зверева прошла в проект из 3600 претендентов. Это такая выборка для лидерской программы. Вопрос не про образовательную программу, а про развитие нетворкинга, чтобы в принципе посмотреть, что творится в других регионах, в каком состоянии находится сейчас архитекторский цех, какой есть запрос, создать такую сеть архитекторов, которые друг другу смогут помогать, которые в разных регионах сталкиваются, по сути, с одними и теми же проблемами.

Участники проекта Архитекторы.рф

Ксене кажется, что цель проекта Архитекторы.рф — повышение качества среды. Что образование в России остановилось в развитии в 60-х годах, потому что со времен советской программы ничего нового и интересного не происходило. И даже когда училась она, в 2000-х годах, большой разницы не было, считает Ксеня, она училась по советским учебникам.

Но мировая практика ушла довольно далеко, и у нас есть вот этот большой зазор. Поэтому появился такой запрос, как за короткое время погрузить людей в другой контекст, показать, что еще бывает, — считает молодой архитектор.

С одной стороны, по словам Ксени, нужно расширить кругозор и постараться семимильными шагами перешагнуть через большие проблемы, через большой зазор, через то, что мы упустили, и приблизиться к современной цивилизованной практике.

— Ты думаешь, это возможно?

— Я не очень в это верю. Мне кажется, что это вопрос личного настроя на участие. Там есть много прекрасных людей, но во многом это зависит от тебя, неважно, где ты учился, вопрос, как ты получаешь информацию, какой запрос ты себе ставишь, когда ты ищешь информацию откуда-то – все равно ты занимаешься самообразованием, если мы говорим про саморазвитие, можно и без этой программы. Скорее, эта программа дает необходимые выходы на экспертное сообщество, если необходимо кого-то найти для своего проекта, эта программа может помочь.

Путь в архитектуру у Ксени был довольно «непоследовательный». Несколько раз бросала, потом начинала заново. И в последнее время, когда она уже определилась, то спокойно стала дальше работать, стала гапом (главным архитектором проектов) в небольшом бюро.

Ксеня Зверева

«Мы собирались, регулярно делали конкурсы, ну, и в какой-то момент это переросло в большее – мы стали выигрывать проекты и создалась такая крепкая команда, появились собственные заказы. И при этом в том бюро, в котором я работаю, вот только сейчас, когда заканчиваются проекты, дошло до того, что либо мне там становиться партнером, и мне сделали предложение стать партнером чужого бюро, либо открыть свое новое», — рассказывает Ксеня.

Мне больше нравится история про то, чтобы попробовать сделать что-то свое, потому что когда как не сейчас.

Сейчас Ксеня работает с партнером, плюс небольшая команда. Пока у нее есть желание не разрастаться в большое бюро, потому что она пока не хочет становиться менеджером проектной группы. «Я понимаю, что для развития бизнеса ты масштабируешься либо вширь, либо, как мне хотелось бы больше, в качественную сторону сначала. И брать то количество проектов, которое обеспечивает жизнеспособность бюро, но при этом оставляет время и возможности заниматься другими проектами, некоммерческими, что очень важно для меня». Минус большой команды и архитектурной деятельности в том, что они нестабильны. Архитекторам приходится жить от проекта до проекта, и если быть менеджером, то нужно постоянно думать, как команду обеспечить работой. Это при отсутствии заказов может привести к тому, что придется соглашаться на те проекты, к которым не лежит душа.

Комьюнити-центр в Непале

Гордится Ксеня именно своими некоммерческими проектами. Один из них— это комьюнити-центр в Непале. Непал два года назад пострадал от сильного землетрясения и стал социальной повесткой для архитекторов. Ксеня нашла человека, который был готов работать вместе с ней.

«Потому что идти на конкурс одному – это не совсем интересно. Я первый раз прислала своего фотографа, в какой-то момент мы поняли, что нам нужен конструктор, и мы позвали еще одного человека, собрали команду из трех человек. Очень долго думали, это всегда такое большое предпроектное исследование делается, потому что тебе все надо про это узнать. Долго готовились, сделали, отправили, выиграли. Нас позвали строить. К сожалению, в Непал надо ехать волонтером на полгода. Строить мы отказались, но, возможно, мы приедем на месяц, если по графику совпадет, просто нет сейчас возможности бросить другую работу на полгода, чтобы уехать. Но это очень хорошая практика. Не архитектура высоких строительных технологий, а очень простые вещи, которые работают за счет очень простых пространственных принципов», — рассказала Ксеня.

Комьюнити-центр в Непале Комьюнити-центр в Непале

Сейчас в Москве заканчивается проект Ксени для галереи Стелла-Арт – это одна из самых старых частных московских галерей.

Проект Ксени Зверевой

Еще Ксеня гордится тем, что ведет воркшоп вместе с подругой, художником-архитектором. Подруга занимается стенографией, оформлением остановок, преподает в школе.

«Первый воркшоп прошел очень удачно, после чего мы решили поддерживать эту историю, — рассказала Ксеня.— Это некоммерческий проект, он абсолютно бесплатный, в нем может участвовать каждый, он для студентов-архитекторов. Были запросы, конечно, не только для студентов сделать, но мы решили пока остановиться на студентах. В течение недели мы концентрируемся не на том, как правильно научиться проектировать, а, скорее, на развитии критического мышления в архитектуре: как так задавать себе вопросы, чтобы приходить потом к этим ответам. Потому что у большинства, мне кажется, такая растерянность не про то, как что-то технически построить, объем создать. А почему именно так? Почему это хорошо или плохо, что делать, как вообще вытащить из себя последовательность принятия решений, которая приведет тебя к финальному такому пространству? Я-то, скорее, про мышление. Это похоже на групповую терапию, когда каждый делает свой макет, домик, все собираются, рассказывают друг другу и ты учишься такому сторителлингу».

Привет, я Маша! Вот мой домик – т. е. они рассказывают историю какую-то. Они не делают планировку, просто делают оболочку, и они общаются, начиная с образов, до «я почувствовал», «я подумал», «я пережил», «я воплотил это так» потому-то и потому-то… Не просто «я так вижу». Мне кажется, вот это наше образование с таким настроем «я – специалист, я знаю как», а почему это так – не могу никому объяснить на русском языке.

— Как тебе томские архитектурные проекты? Наши фонари на Ленина, например?

– Когда приезжаю в Томск, я всегда немножко удивляюсь, видимо, потому что я его очень люблю. А во-вторых, когда ты очень долго не приезжаешь, а потом ты, раз, о, Господи, что-то поменялось. Но каждый раз, к сожалению, я приезжаю и ловлю себя на мысли… Может, конечно, ностальгия? Мне кажется, все хуже становится. Может, я скучаю по тому Томску, в котором я росла?

«Но с фонарями какая история. Есть такое усредненное понятие, что все новое —благо! Это не совсем так, — считает Ксеня. — У фонарей есть совершенно практическая функция – чтоб они светили. Как они выглядят – это вопрос не просто эстетический (красиво или некрасиво), для меня это такая история, что когда мы ставим фонари в историческом стиле, они такие чугунные, похожи чем-то на питерские фонари, такие большие. Помимо того, что они высокие, выше, чем застройка, т. е. есть какие-то пространственные характеристики, например, они очень часто стоят, частоколом, никогда таких не было».

Когда мы пытаемся возродить такую псевдоисторическую застройку, этически меня это очень сильно смущает.

Потому что это такая постправда, т. е. не может появиться фонарь условно XVII-XIX века сегодня в 2020 году. Мы можем поставить новый, нейтральный современный фонарь.

«И мы ставим фонарь, когда можно вообще подсветку натянуть на трос. Т. е. есть много решений, как осветить улицу, при этом не портить ее исторический вид. В данном случае, когда такая большая ловушка логическая, когда мы говорим, что у нас историческая улица, давайте поставим исторические фонари. Нет! Так не работает, так делать нельзя! Есть Венецианская хартия, принятая архитекторами и реставраторами, которая, естественно, не руководство к действию. Но если ты человек, работающий в этой сфере, то, наверное, должен ее прочитать, которая говорит, что историческая застройка – это историческая застройка, и вся реставрация в то, что новое, не должна имитировать старое. И даже сегодняшняя современная реставрация, не такая реставрация, которая тоже часто в России происходит, когда мы пытаемся восстановить тот внешний вид, который там был.

То, что утеряно, то утеряно! Нужно ценить следы времени, того, что уже нет, например. То, что новое, должно отличаться. Оно и есть новое.

Это не значит, что оно должно быть стеклянное, хайтечное и т. д. Может быть просто нейтральное, фоновое и просто поддерживать историческую застройку. Но оно ни в коем случае не должно притворяться ею.

Я знаю, что это наболевшая такая для Томска история, на главной улице, все на них обращают внимание. И, конечно, вопрос принятия решения, поскольку город – это пространство общее для всех, это такая история, в которой нормальная демократическая процедура – это проводить общественные слушания, выносить какие-то решения на суд общественности, собирать обратные мнения и только потом делать такие довольно сильные изменения в городской ткани. Тем более которое касается главных улиц.

— Тогда как ты относишься к нашей набережной?

— Больные вопросы!

— Да, это больные вопросы. Вокруг них было очень много споров.

— С набережной у меня свой незакрытый гештальт, потому что однажды мне писала Надя Древаль, просила прокомментировать. Но я тогда была еще молода и зелена, и мне казалось, что это не очень корректно, и я отправила к другим экспертам, которых я знаю. Тогда был только проект, еще ничего не строилось. Я не прокомментировала эту ситуацию, а сейчас увидела этот проект, мне он очень не нравится и я очень сильно жалею, что ничего не сказала.

Может, это ни на что не повлияло, но у меня сейчас свербит, что я тогда ничего не сказала. Что не так с этой набережной? Ну, помимо того, что физически мы можем посмотреть, что с ней не так – там нет сидений, там нет тени, там неудобно ходить, вообще есть вопросы качества исполнения самого проекта, что тоже на глобальном уровне не совсем корректно.

Подробнее читайте об этом в материале «Что не так с набережной реки Ушайки».

Куда движется мир? Все откапывают реки сейчас, никто не закапывает берега в бетон! Бороться с рекой укрепительными сооружениями в виде гранита и железобетона – неверно, мягко говоря. Почему?

— Есть много… почему, собственно, весь мир пришел к тому, что реки сейчас откапываются, выходят обратно из каналов, убирают бетонные набережные, меняют их на деревянные отчасти. У реки, во-первых, есть свое русло, которое регулярно меняется. Вода, как мы знаем, камень точит, подмывает, поэтому в этом случае всегда лучше предусмотреть – взять геодезическую сводку, посмотреть, куда она развивается, и просто предусмотреть естественные насаждения, которые бы укрепляли берега, это раз.

Второе, когда мы выбираем деревья, на той части, где все вырублено, у нас в таком случае повышается сильно температура, что влияет на экосистему в Ушайке, там, правда, и так, наверное, никто не водится, да?

Но вообще, общепринято, что когда ты настолько антропогенно меняешь эти берега, экосистема внутри этой реки сильно рушится.

— Когда она там есть, она самоочищается. Я не специалист в водных системах, но там в таких случаях заводятся правильные водоросли, рыбки, они все это чистят, все прекрасно живут без участия человека. А так нам нужно ставить еще желательно какие-то очистные сооружения, если мы дальше Ушайку так же закатаем, будет очень плохо. Что еще плохо в это набережной? Когда убираешь деревья и склоны, это превращается в водосток после дождя, т. е. идет по асфальту, собирает всю грязь, и вот она вся эта грязь туда и скатывается.

Набережная реки Ушайки

Когда у нас естественный берег либо с очистными сооружениями, насаждениями, то вода естественно фильтруется, когда проходит несколько слоев грунта, не бежит по верху очень быстро, собирая всю грязь, и все в реку уходит. Потом это уходит в Томь и т. д.

Поэтому тоже стараются русла рек оберегать от этого и не застраивать. Плюс я использую сельский опыт: река – это очень важно, очень большая ценность! Все мы знаем, там, где река, там, как правило, много дорожек. Река – самый центр. Река – это очень большая ценность в городе, и желательно предоставлять доступ к ней, чтоб ты мог прийти, посидеть на набережной – не поверху погулять, посмотреть на бетонные сооружения, а спуститься, например, к ней. Есть более щадящие способы: понтоны, деревянные спуски и т. д. Это все вопрос технологий и решений.

– Ты видела, наш спуск такой маленький!

​

— Да, с которого можно только прыгнуть и утопиться, по-моему, больше там. К тому же это еще и небезопасно. Конечно, это, мне кажется, та ценность, которую у города украли.

С одной стороны, это очень здорово, наверное, что какие-то деньги появляются в городе, которые могут пойти на благоустройство. С другой стороны, очень важно, как это будет и нужно ли это делать. Мне кажется, набережная до этого, в общем-то, была неплохая. Там были прекрасные газоны, лужайки, на которых можно было посидеть. Я помню, даже как-то ходили пикники там устраивали.

— Хватает ли у обычных людей, грубо говоря, образования, чувства вкуса, для того, чтобы тоже судить о таких проектах на конкурсах?

— Во-первых, каждый может иметь свое мнение, это абсолютно нормально. Оно может быть разным, это вопрос диалога и дискуссии. Есть разные группы пользователей, и у них разные интересы. В проектах они зачастую сталкиваются: бабушки хотят лавочки, дети хотят детский парк и т. д. Бабушкам громко, а детям хочется играть — это нормально. Но как раз-таки это вопрос тоже технический – как их развести, чтобы не стоять между ними. Это просто вопрос решения. Наоборот, чем больше мнений ты учтешь, тем больше конфликтов ты сразу решишь, ты их можешь избежать.

Вопрос – могут ли люди судить о таких проектах? Ну, во-первых, хорошо, когда в городе есть пилотные проекты и есть с чем сравнить. Когда не с чем сравнить и ты ничего не видел, довольно сложно, да, говорить о том, что хорошо. Хорошо, когда, например, под ногами не грязь и не лужи – это уже хорошо.

Но «хорошо» бывает разное. Градации этого «хорошо» очень большие. Очень сложно, конечно, судить пользователю на данную перспективу, например, как это влияет на экономику городскую – вот такие вещи, наверное, сложные. Но есть всегда вопросы пользовательские, т. е. удобно тебе или нет.

Грубо говоря, ты мама с коляской – можешь ли ты пройти или нет. Есть ли тут пандус, если мы говорим про инвалидов. Т. е. всегда есть собственный интерес у тебя как у пользователя, можно задать вопрос: «Тут будет парк или набережная? Что я хочу там делать?» Я хочу там концерты слушать или я хочу приходить летним днем почитать книжку – что мне для этого нужно? — тенек и лавочка.

Круглый стол "Зеленые встречи"

— Хорошо то, что люди есть, которые этим интересуются, есть организации, которые появились, типа «Живой лаборатории». Ну, я не со всеми знакома. Тоже какой-то центр компетенции – он как-то по-другому называется здесь, как-то иначе. Не знаю, есть площадки типа «Точки кипения», где все собираются. Мне кажется, вот важно, что появилась активность со стороны горожан и жителей.

Пока нет ответного хода движения, т. е. как это делать, кто это делает, как это проектировать, как это проводить. Но, мне кажется, что появляется запрос, мне кажется, здорово, что начинают обсуждать, что Томск все-таки такой студенческий молодежный город, в котором вот этот голос молодежи, что, мне кажется, сейчас появляются вот эти места, площадки, социальные проекты – это здорово!

Читайте по теме:

Набережная Ушайки. Обсуждение в соцсетях

Ушайка в граните и бетоне

Парад фонарей на проспекте Ленина. Обсуждение в соцсетях

Офонаревший Томск. Школьник просит губернатора исправить ошибки

ПОДДЕРЖИ ТВ2

Источник