Томск, а вы вообще смеетесь?

Стендап — сольное выступление комика в форме монолога — в России относительно молодое направление в юморе. Особенную популярность жанр обрел благодаря проекту StandUp на ТНТ. Телевидение, понятно, подцензурно и требует от комиков соблюдения правил игры. В «нетелевизионном» стендапе какая-либо цензура отсутствует. Поэтому комики позволяют себе шутить даже на самые «черные» или политические темы. Или позволяли.

В январе 2020 года подмосковная полиция заинтересовалась комиком Александром Долгополовым из-за видео с шутками про Путина. По этой причине и отменился его концерт 1 марта в Томске. Возможно, вы уже обратили внимание на творчество андеграундного стендапера, чьи выступления не показывают по ТВ. Стоит ли таким же комикам, выступающим в барах, или тем, кто только начинает свой путь в стендапе, бояться того, что сегодня за шутки могут наказать?

В Томске стендап появился пять лет назад, но заметного роста и успеха добился в последние два года. Местные стендаперы сами организовывают выступления известных комиков, проводят собственные концерты. Но собрать полный зал получается не всегда. Мы поговорили с комиками из объединения «Томедия», чтобы узнать, как развивается стендап в Томске, о чем можно шутить, и готов ли над этими шутками смеяться томский зритель.

ТЛЕК АДИЛБАЙ. 23 года, стендап-комик «Томедии»

В юмор я попал через КВН. Грешок есть, согласен. В школе у нас была команда. Потом я поступил в Политех и мой друг-стендапер вытащил меня снова на сцену. И уже три года я в стендапе.

Фото: Елизавета Томилова

Если сравнивать с КВНом, то там все выступление – это ваша общая ответственность, а в стендапе – только твоя, и в этом огромный плюс. В КВНе нужно всегда всех ждать, чтобы начать штурмовать, что-то придумывать. А в стендапе: захотел – написал. В команде КВН меня напрягало то, что большую часть шуток писал я, и когда что-то не получалось, все камни летели в мой огород.

Я шучу про то, что меня заботит: про семью, про отца, мать, про то, что я учусь на бесполезной для меня специальности. Как ядерный физик я уже точно не состоюсь, я думаю.

В стендапе нет цензуры, и в этом тоже огромный плюс. Ты имеешь право шутить хоть про что. Если тебя задевает политика, то почему не пошутить про это? Я считаю, все эти законы про оскорбления чувств верующих, про оскорбление власти – это все дичь. Шутить можно про все. Но есть, конечно, самоцензура.

Я шучу про религию, но когда я с такими шутками выступал в Алматы, религиозные люди хотели меня избить за них. Вот с того раза я решил, что больше так не буду шутить в Казахстане. Но здесь, в Томске, я люблю шутить про религию. Это лучше всего заходит зрителю почему-то. Это шутки про то, что моя мама – верующий человек. Я этот момент стебу, потому что она верующий биохимик – для меня это странный момент немного.

Мне недавно знакомая говорит: «Тлек, это капец, у меня соседка в ислам поверила, она молится 3 раза в день». Я думаю, действительно, капец, надо же 5, почему она халтурит? И подруга начала рассказывать, что соседка их агитирует, говорит, какой ислам правильный. Я в этот момент понял ее боль – у меня брат такой же. Он недавно ночевал у меня, говорит: «Тлек, разбуди меня в 4 утра, мне помолиться надо». Я говорю: «Бог в помощь, братан» и лег спать. (из выступления Тлека)

У меня есть кумиры в юморе, которых ты смотришь, вдохновляешься и понимаешь, как работает комедия. Это Луи Си Кей, Кевин Харт, Дэвид Шаппелл.

Мое самое провальное выступление было два года назад. Я выступал в Барнауле на разогреве у Вани Усовича [участник проекта StandUp на ТНТ]. Я так распереживался, потому что первый раз разогревал комика с ТНТ. Думал, надо очень выложиться. Но я разнервничался и тараторил страшно. Люди, конечно, смеялись, но для меня это было ужасным выступлением. Особенно от осознания, что мне за это еще и заплатили. Но это опыт, он учит. Вообще, могу дать совет: если люди не смеются, многие начинают теряться и паниковать. Поэтому всегда пытайтесь продавливать шутку, даже пусть на агрессии, если это забавно.

Фото: Елизавета Томилова

Как «Томедия», мы существуем с сентября 2019 года. Мы решили объединиться, потому что во всех городах есть своя тусовка: в Красноярске это Стендап Сибирь, в Новосибирске – Стендап Нск. И Толя Николаенков сделал нам ребрендинг, мы начали делать стильные афиши. Теперь все выступления, концерты, туры мы проводим под этим названием – «Томедия». Постоянно выступающих стендап-комиков у нас человек 12, в общем чате нас 20 человек. В феврале мы с «Томедией» поедем в тур по городам Сибири: в Кемерово, Новосибирск, Барнаул, Шерегеш и Красноярск.

Сейчас я выступаю сам и занимаюсь организацией концертов стендап-комиков. Денег с этого особо не заработаешь, но и я еще студент, так что нормально. В Томске у нас две основные площадки для выступлений: лаунж-бар «Джан» и бар «Пробка». Конечно, и нам, комикам, и томской публике нужно еще учиться. Мы выступаем на открытых микрофонах, какой-то опыт каждый раз с этого получаем. А зрителям нужно понять, что открытый микрофон и платные концерты – это разные вещи. На «опенах» мы проверяем шутки, просто пишем и приходим их читать, это даже не обработанные шутки. А на концертах это всегда только хорошие и проверенные шутки.

ТОЛЯ НИКОЛАЕНКОВ. 33 года, стендап-комик «Томедии»

В 2014 году я узнал про существование «Твиттера» и начал писать туда «шутки», как я думал, но мой приятель называл это журналом «Мурзилка». В 2016 году я выступил в Томске на открытом микрофоне, и моей первой шуткой была чужая шутка из «Твиттера». Сознательно я начал заниматься стендапом только в 2018 году.

В основном, все, что я рассказываю в своих монологах, правда, но фантазировать, конечно, приходится. Я шучу про детство, про то, как мы бедно жили, про свои поездки, про секс – в общем, про все, что происходит в жизни. Я первое время вообще был уверен, что стендап – это исключительно правда, что нужно все правдиво рассказывать, ничего не приукрашивая. И когда я пытался так рассказывать, представляете, никто совсем не смеялся. Так что приходится немного выдумывать.

Фото: Елизавета Томилова

Для меня шутить про пошлое нормально. Даже про это хорошую шутку не так-то просто придумать. Но пошло шутить проще в том плане, что есть большая вероятность, что эта шутка «зайдет». Есть темы, в которых точно твой мир пересекается с миром зрителя: это секс, еда, жилье, сон – то, что есть у всех.

Мой внутренний цензор всегда мешает мне писать шутки. Для меня единственный критерий качества юмора – это зритель. И самый лучший подход к стендапу – писать, писать, писать, приходить на открытый микрофон и читать все. Потому что ты даже не предполагаешь, что на самом деле может показаться смешным. Обычно я все свои шутки читаю девушке, она говорит, что нравится, что нет, и в большинстве случаев она оказывается права. Но на открытых микрофонах я все равно читаю все шутки.

Фото: Елизавета Томилова

Я считаю, про политику нужно шутить. Если люди мало шутят про политику, это ключевой показатель того, насколько в стране все плохо с политикой обстоит. Если сравнивать нас со Штатами, там, мне кажется, любого комика заботит положение дел в стране. Поэтому у них много сатиры, много материала про Трампа.

Там в 40-50-е Лени Брюс уже жестко шутил про политику, а у нас 2020 году Долгополова преследуют. Лично у меня есть только одна шутка про политику: «Мне как-то сказали: найди дело, которым тебе нравится заниматься, и тебе не придется работать ни дня в жизни. И я нашел, я воровал. А один чувак вообще по-крупному воровал, и ему дали срок за это. Но его это не остановило, ему еще дали срок. Его и это не остановило. Он поменял Конституцию, и ему за это еще срок дали».

Я работаю дизайнером, это мой основной доход. На юмор пока получается только тратить время, деньги. Все, что я могу вложить в стендап, я вкладываю. Я планирую развиваться в юморе. Поехать участвовать в каком-нибудь проекте – это вряд ли, а вот выступить в таком месте, где будет хотя бы 10 зрителей, я точно хочу. Чтобы не на разогреве у какого-нибудь стендап-комика, а просто на открытом микрофоне. Куда можно бы было приходить и реально проверять свои шутки, а не смотреть в глаза шести людям, которые сосут дым через трубку. Так выступать невыносимо.

Фото: Елизавета Томилова

В целом ситуация со стендапом в Томске – это шлак. Я не знаю, что надо делать.

Я трачу деньги на рекламу, рисую афиши, веду соцсети. Я хожу по улицам и раздаю людям флаеры! Пишу всем своим друзьям: «Сделай репост, пожалуйста, я тебе даже пиво куплю!». Я считаю, нужно не терять надежду, но уже не знаю, что нужно делать, чтобы что-то сдвинулось с мертвой точки. У нас странная какая-то публика. Приезжал Ваня Усович [участник проекта StandUp на ТНТ], выступает 40 минут и спрашивает: «Томск, а вы вообще смеетесь?». Как зрители реагировали на разогреве, так они реагировали и на Усовиче. Так не должно быть.

В том же Новосибирске юмор воспринимают намного лучше. Наверное, в этом плане из крупных сибирских городов в Томске меньше культурной жизни, люди как будто не заинтересованы. Я в студенчестве играл в литературно-художественном театре ТГУ, про который никто не знает. Мы продавали билеты по 100 рублей и собирали половину ЦК ТГУ. На наши дурацкие спектакли приходили! А сейчас мы со стендапом не можем собрать даже 300 человек в зал.

КОСТЯ КРИЦКИЙ. 28 лет, стендап-комик «Томедии»

Мои друзья называют меня Конором Макгрегором, но это не потому, что я на него похож. Просто меня однажды душил кавказец.

В 2009 году я поступил в универ и, как все, начал играть в КВН. У нас была своя команда, в ней я был и автором, и актером. Но, как это обычно бывает, вскоре наши пути с ребятами из команды разошлись, и нужно было думать, чем заниматься дальше, куда девать юмор. И в 2013 году я первый раз выступил на открытом микрофоне в Ерше. Его организовывал томский комик Денис Бир. Кстати, его вообще можно назвать основателем стендапа в Томске.

Фото: Елизавета Томилова

Лично для меня КВН более продуктивный, чем стендап, потому что в КВН ты можешь затрагивать различные сферы юмора. В стендапе у тебя есть небольшие ограничения: если ты здесь начнешь петь пять карапуль [юмористические песни], это не будет стендапом. Стендап – это текст в первую очередь.

В стендапе нет цензуры, которая есть в КВН, здесь ты рассказываешь все, что хочешь. Ты можешь раз в неделю просто приходить на открытый микрофон и выплескивать эмоции. Ты можешь прийти вообще без материала (потому что за неделю очень трудно написать что-то нормальное) и просто эмоционально разгрузиться. В КВНе есть редактуры, на которых тебе вырезают материал, и ты в следующий раз приносишь смешнее. В стендапе такого нет. Но если у тебя в голове нет саморедактора, написать нормальный юмор невозможно. Поэтому я, например, не могу позволить себе черный юмор: смешно, базара нет, но для меня это жестко.

Два года назад я участвовал в проекте ТНТ «Comedy Battle». Я прошел кастинг в Красноярске, и меня пригласили в Москву. За один день там снимают девять выпусков. И ты весь день на съемках: либо сидишь в зале, либо стоишь за кулисами трясешься – ты эмоционально истощен. Зритель не меняется тоже. На проекте я выступал со стендапом, который читал и в Томске. В целом материал был смешной, но меня вырезали из эфира. На такой проект нужно ехать с правильной схемой выступления, тогда, может, чего-нибудь и добьешься.

А так, пробиться в Москве нереально сложно, там ты, дай Бог, сможешь выступать раз в неделю на открытом микрофоне, и то если у тебя есть знакомые в этой сфере, которые могут за тебя что-то сказать. В Москве слишком много желающих и слишком мало площадок. Причем толком на эти открытые микрофоны никто не ходит, посещаемость примерно 30 %.

Но я планирую развиваться и как автор, и как стендапер, одно другому не мешает. Сейчас я зарабатываю юмором. Хотя до этого работал и каменщиком, и отделочником – я всегда выбирал работу, которая бы не мешала юмору. Я автор команд КВН, работаю на блогершу: пишу ей юмористические песенки, стишки, вайны, а она мне за это платит. Я умею писать песни, а ее дочь как раз недавно решила петь каверы – я ей в день по четыре штуки могу отправлять.

Обычно я пишу юмор случайно: иду, заметил что-то – записал в заметки. У меня нет табу на какие-то шутки. Единственное, что точно под запретом – смеяться над чьей-то трагедией. Не нужно путать комедию с трагедией.

Для меня верх профессионализма в юморе – уметь обшутить серьезную тему. Но это не всегда «заходит», и на это есть причины. Как можно что-то объяснить человеку, если он в принципе все воспринимает на уровне инстинктов? Поэтому всех и веселят шутки про жопу, это для всех актуально. А если ты будешь нести какие-то здравые вещи, не факт, что это будет кому-то интересно. Нужно искать «свою» публику, которая будет это воспринимать. Поэтому сейчас так процветают блогеры: они находят «свою» аудиторию и работают на нее. Они изначально поднимают те темы, которые будут интересны этому кругу.

А что касается Долгополова – он знал, где находится и про что шутит. Да, он делал так, чтобы что-то изменилось, но ничего же не меняется. Каждый из нас находится в огромном количестве систем, из которых можно выйти, но есть система, из которой выйти невозможно. Цензура везде, сплошь и рядом.

Из стендаперов я обожаю Павла Дедищева [участник шоу StandUp на ТНТ], хотя его не очень любят и почти никто не знает. Но когда он выступает, ты сидишь и ловишь эмоцию, состояние того, о чем он говорит. Ты весь в его харизме. Вот он говорит про чих, и ты сидишь и думаешь, сейчас бы чихнуть. А после него выходит выступать Стас Старовойтов, и уже не то, какая-то простая бытовуха.

Еще могу выделить Алексея Щербакова. Почему он сейчас популярен? Потому что он настоящий, искренний, а таких мало: все кого-то играют. Стендаперы часто пародируют чей-то стиль, чью-то манеру. Да, найти свой стиль сложно, практически невозможно. Но нужно много пробовать, и тогда что-то да родится.

У «Томедии» много амбиций, и это радует. Потому что в Томске юмором никто хорошо не занимается, у нас юмор умер. Им занимаются те, кто хочет какой-то славы, что ли, или добиться чего-то… Такие люди, как, например, Яша Шипунов [участник команды КВН «Штем»], ушли, и сейчас в Томске нет ни одного гения юмора. И я не знаю, когда такие появятся.

Поддержи ТВ2!

Источник